Памяти Виктора Алексеевича Маслова

Виктор Алексеевич Маслов научил меня летать. И научил этой науке еще сотни планеристов. Можно даже примерно прикинуть, сколько. Пусть каждый год своей минимум 50-летней инструкторской карьеры в среднем он выпускал в первый самостоятельный по 10 человек – будет 500! Много это или мало? Сегодня сумма реально соревнующихся в российских и международных чемпионатах разного уровня пилотов, учтенных в мировом рейтинге — 83… Виктор Алексеевич всю жизнь проработал в одном аэроклубе – 2-м Московском городском. Для меня, начинающего пилота, это был суровый пожилой 40-летний дядька, с которым можно было говорить только лишь о моих ошибках в полетах. Дождаться похвалы было проблематично. Получить пинка в парашют – возможно. Привезти из полета кучу замечаний и потом разбирать их до темноты, пока прочие балбесы уже в волейбол режутся – да чуть не каждый день. Помню, как я радовался, что погода выдалась нелетной и будет возможность отдохнуть от тяжелой науки и хмурого инструктора — был такой грех. Обида даже какая-то глодала – Маслов не может научить меня элементарным вещам… В общем-то, не давалось мне искусство полета так же просто, как сотоварищам. И лишь гораздо позже до меня дошло, что если бы не Виктор Алексеевич, то в моей жизни могло бы и не быть планерной карьеры. Что возился он с бесталанным балбесом и вывел его к нужному времени в нужной кондиции чтобы закончил этот балбес программу первого года обучения и пошел дальше по планерной жизни своей дорогой… Что если б не эта возня, то отчислили бы балбеса из клуба без сожаления. Нас таких под 200 человек приходило каждую осень – чего жалеть-то. И потому остались в памяти от того времени только теплые штрихи, только яркие эмоции, которых, оказывается совсем немало. Что-то вроде вот этого: Мне долго не давалось выдерживание направления на пробеге. Никак не мог поймать нужного темпа работы педалями сообразно падению скорости. А если еще и ветер поперек… Виктор Алексеевич много чего перепробовал, но воз с места не двигался. После того, как фонарь кабины открывался, находящиеся поблизости граждане могли услышать много громко сказанного в мой адрес. И вот, наконец, в один из дней мой друг Федька рассказал, что наблюдал следующее. Я остановился в воротах, а сзади сидевший Маслов вытянутой рукой с кулаком имитировал удары по голове своего курсанта. Лицо его при этом выражало абсолютное счастье. То есть инструктор уже понимал, что я «поймал» никак не удававшийся элемент, но не снимал требований по идеальному его выполнению… На аэродромах ЮАР к концу дня бывает ветер под 15 м/с поперек полосы – случается там такая ерунда. Я справлялся с этой проблемой даже на 26,5-метровом планере. Виктор Алексеевич, это Ваша школа! В одном из первых упражнений при освоении прямолинейного полета Виктор Алексеевич вдруг сказал: «Хочешь стать классным планеристом – не допускай скольжений. Вообще не допускай. Их отсутствие показывает класс техники пилотирования и экономит планеристу высоту». И, черт возьми, сколько же раз потом я передавал эти слова дальше! Бывало, что уже вполне сложившимся пилотам!

«Братцы, вы не обижайтесь на меня – я иногда резок с вами…», — это тоже Виктор Алексеевич. Слово «братцы» в моем лексиконе – от него.

Потом мы долго удивлялись его летному долголетию – более 50 лет в задней кабине Бланика. Рассказывали друг другу, как это было классно – быть его курсантом. Улыбались его чудачествам. Передавали привет при случае. Но почти не виделись…

Инструктор. Человек, любящий летать и учить летать больше всего в жизни. Спасибо! Мы будем помнить…

Дмитрий Тимошенко